– Хелен сказала, что к тебе сегодня приходили двое из полиции, – произнес Питер. – Что-то случилось?

– Ничего особенного.

– Опять забыла заплатить за парковку?

Она выдавила из себя смешок.

– Да, и рассчитываю, что ты поможешь мне освободиться под залог.

Они вышли из реанимации и пошли по коридору. Долговязый Питер привычно вышагивал рядом с Кэтрин своей смешной походкой. Уже в лифте он спросил:

– Ты в порядке, Кэтрин?

– А почему ты спрашиваешь? Я что, плохо выгляжу?

– Честно? – Он пристально вгляделся в ее лицо, и под прицелом его голубых глаз она почувствовала себя незащищенной. – Ты выглядишь так, будто нуждаешься в бокале вина и хорошем ужине в ресторане. Как насчет того, чтобы составить мне компанию?

– Заманчивое предложение.

– Но?

– Но думаю, что сегодня я посижу дома.

Питер приложил руки к груди, словно раненный в самое сердце.

– Ты опять сразила меня наповал! Скажи, ну как найти к тебе подход?

Она улыбнулась.

– Сам думай.

– Хорошо, как тебе понравится такое? Сорока принесла мне на хвосте новость, что в субботу у тебя день рождения. Позволь увезти тебя на моем самолете.

– Не могу. Я дежурю в субботу.

– Ты можешь поменяться с Эймсом. Я ним договорюсь.

– О, Питер, ты же знаешь, что я не люблю летать.

– Только не говори, что у тебя фобия.

– Просто я плохо переношу ситуации, которые не могу контролировать.

– Типичная логика хирурга.

– Мне очень лестна твоя оценка.

– Так что, свидание в небе отменяется? Я не могу повлиять на твое решение?

– Думаю, что нет.

Питер вздохнул.

– Ну, я исчерпал запас идей. Мой репертуар иссяк.

– Я знаю. Ты начинаешь повторяться.

– Вот и Хелен говорит то же самое.

Кэтрин бросила на него удивленный взгляд.

– Хелен дает тебе советы, как выманить меня на свидание?

– Она говорит, что у нее больше нет сил смотреть этот душераздирающий спектакль, в котором мужчина бьется головой о непробиваемую стену.

Они рассмеялись, вышли из лифта и направились к своему офису. Это был искренний смех двух коллег, которые прекрасно знали, что их словесная пикировка – не более чем игра. Поддерживая такого рода отношения, они щадили друг друга, оберегая от возможных обид и душевных травм. Это был легкий и безопасный флирт, освобождавший обоих от каких-либо обязательств. Питер шутливо приглашал Кэтрин на свидания, она в такой же манере отвергала его приглашения, и весь коллектив удачно подыгрывал парочке незадачливых влюбленных.

Была уже половина шестого вечера, и сотрудники разошлись по домам. Питер удалился в свой кабинет, Кэтрин прошла к себе, чтобы повесить халат и взять сумочку. В тот момент, когда она вешала халат на крючок, ей в голову пришла неожиданная мысль.

Она вышла в приемную и заглянула к Питеру. Он просматривал амбулаторные карты; очки для чтения сползли у него на самый кончик носа. В отличие от ее вылизанного кабинета рабочее пространство Питера поражало размахом беспорядка. Здесь царил настоящий хаос. В корзине для мусора высилась гора бумажных самолетиков. На стульях лежали стопки книг и журналов по хирургии. Одна стена была увита бесконтрольно растущим филодендроном. В его буйных зарослях прятались дипломы Питера – инженера по аэронавтике Массачусетского технологического института и доктора медицины Гарвардского университета.

– Питер... Конечно, это глупый вопрос...

Он взглянул на нее поверх очков.

– Тогда ты обратилась по адресу.

– Ты заходил ко мне в кабинет?

– Следует ли мне вызвать своего адвоката, прежде Чем отвечать?

– Да ладно тебе. Я серьезно.

Он выпрямился в кресле и внимательно посмотрел на нее.

– Нет, не заходил. А почему ты спрашиваешь?

– Не бери в голову. Пустяки. – Кэтрин повернулась, чтобы уйти, и услышала, как под Питером скрипнуло кресло.

Он поднялся и последовал за Кэтрин в ее кабинет.

– Что пустяки? – спросил он.

– Я неисправимая перфекционистка. Меня раздражает, когда вещи оказываются не на своих местах.

– Что, например?

– Мой рабочий халат. Я всегда вешаю его на дверь, а он почему-то оказывается на шкафу с картотекой или на стуле. Я знаю, что это не Хелен и не другие секретарши. Я их уже спрашивала.

– Может, уборщица...

– И еще меня бесит, что я не могу найти свой фонендоскоп.

– Он что, до сих пор не нашелся?

– Мне пришлось взять у старшей медсестры.

Нахмурившись, Питер оглядел комнату.

– Да вот же он. На книжной полке.

Питер подошел к стеллажу, где на краю книжного ряда лежал фонендоскоп. Кэтрин молча взяла у него из рук трубку, уставившись на нее, как на диковинку. Как на черную змею, свернувшуюся клубком у нее на ладони.

– Эй, в чем дело?

Кэтрин тяжело вздохнула.

– Кажется, я просто устала.

Она сунула фонендоскоп в левый карман своего халата, где всегда его и держала.

– Ты уверена, что это все? Может, еще что-то не так?

– Мне нужно домой.

Кэтрин вышла из кабинета, Питер последовал за ней.

– Может, это как-то связано с теми полицейскими? Послушай, если у тебя неприятности... если я могу помочь...

– Мне не нужна никакая помощь, спасибо тебе. – Ответ прозвучал прохладнее, чем она рассчитывала, и Кэтрин тут же пожалела об этом. Питер не заслуживал такого отношения.

– Знаешь, мне было бы приятно, если бы ты чаще обращалась ко мне за помощью, – тихо произнес он. – Мы ведь работаем вместе. Мы партнеры. Или ты так не считаешь?

Кэтрин не ответила.

Он направился к своему кабинету.

– Увидимся утром.

– Питер...

– Да?

– Насчет тех офицеров из полиции... И насчет того, зачем они приходили...

– Ты не обязана мне рассказывать.

– Нет, я хочу рассказать. Если я этого не сделаю, ты так и будешь теряться в догадках. Они приходили задать мне несколько вопросов, связанных с расследованием убийства. В четверг ночью была убита женщина. Они думали, что, возможно, я с ней знакома.

– Ты действительно ее знаешь?

– Нет. Это была ошибка, вот и все. – Она вздохнула. – Просто ошибка.

Кэтрин задвинула дверной засов, который с внушительным грохотом встал на место, накинула цепочку. Еще одна линия обороны от кошмаров, притаившихся за стенами ее квартиры. Забаррикадировавшись, она разулась, положила сумочку и ключи от машины на столик в прихожей и босиком прошла в гостиную, ступая по пушистому белому ковру. В квартире царила приятная прохлада благодаря чуду системы кондиционирования. На улице было градусов тридцать, а в доме температура никогда не поднималась выше двадцати четырех летом и не опускалась ниже двадцати зимой. В жизни было так мало прогнозируемого, определенного, и Кэтрин изо всех сил старалась поддерживать хоть какой-то порядок в рамках своего жизненного пространства. Она выбрала этот двенадцатиэтажный кондоминиум на Коммонуэлт-авеню, поскольку дом был новый, с безопасным подземным гаражом. Пусть он был не столь колоритен, как красно-кирпичные дома исторической застройки в Бэк-Бэй, но зато гарантировал своим жильцам отсутствие проблем с водоснабжением или электропроводкой, которые неизбежно возникали в старых зданиях. Кэтрин же была приверженцем четкости и порядка во всем. Квартиру она содержала в безукоризненной чистоте и, за исключением редких цветовых пятен, интерьер предпочитала белый. Белый диван, белые ковры, белый кафель. Цвет чистоты. Нетронутой. Девственной.

В спальне она разделась, повесила юбку, отложила блузку, которую следовало сдать в химчистку. Переоделась в широкие брюки и шелковую рубашку без рукавов. К тому времени, когда Кэтрин босиком прошла на кухню, она обрела прежнее душевное равновесие и вновь ощутила уверенность в себе.

Сегодня днем такой уверенности у нее не было. Визит двух детективов поверг ее в смятение, и всю вторую половину дня она ловила себя на том, что допускает нелепые ошибки. Хватает не те приборы, записывает в амбулаторную карту неверные данные. Все это были лишь мелкие промахи, но они образовали ту рябь на поверхности воды, которая предвещает шторм. За последние два года Кэтрин удалось подавить в себе воспоминания о том, что произошло в Саванне. Правда, иногда, без всякого предупреждения, в памяти всплывал тот или иной эпизод, но она ловко обходила его стороной, обращаясь к другим мыслям. Сегодня Кэтрин не смогла убежать от прошлого. Сегодня она не смогла притвориться, будто Саванны в ее жизни не было.